Гуськова И.Б. (Москва)

Реконструкция биографии В.А. Теляковского. Методика работы

Занимаясь исследованием жизни и творчества В.А. Теляковского, еще в самом начале работы я обратила внимание на слишком резкие повороты в его биографии. Это, в свою очередь, усложнило восстановление его жизнеописания. Самая известная должность Владимира Аркадьевича – Директор Императорских театров. Историки театра, которые черпают в его архиве и дневниках информацию о театральных деятелях и событиях прошлого, совершенно теряются, когда в записях упоминаются его товарищи по Конной гвардии. Военные историки, называя его имя, не вдаются в подробности его театральной деятельности. Для того, чтобы охватить всю жизнь Владимира Аркадьевича, мне пришлось изучать все доступные материалы в тех областях, где он служил. Эта работа выявила определенную системность, чем я бы и хотела поделиться с исследователями.

Большим подспорьем в изучении биографии Теляковского, конечно, служит его колоссальный архив, который хранится в ГЦТМ им. А.А. Бахрушина[1] в Москве. Его жемчужиной являются 50 дневниковых тетрадей, которые Владимир Аркадьевич вел почти 20 лет: начиная с назначения на должность Директора Императорских театров и до своей отставки в апреле 1917 года. Уже много лет в Государственном институте искусствознания под руководством М.Г. Светаевой ведутся работы по расшифровке и подготовке к публикации этого огромного пласта театральной и исторической информации. Однако надо признать, что записи в этих тетрадях являются «рабочими» и совершенно не отражают личную жизнь и переживания самого автора. Полагаться только на них в воссоздании каких-то жизненных событий нельзя. Например, я пыталась использовать дневники для уточнения даты смерти сестры Теляковского Веры Аркадьевны Ларионовой. Она скончалась 31 января 1900 года в Петербурге[2]. Владимир Аркадьевич в это время – управляющий Московской конторы Императорских театров и живет с семьей в Москве. По дневникам видно, что он внезапно 31 января выезжает в Петербург и находится там с 1 по 3 февраля. Причем дни эти не расписаны, как обычно у него, рабочими встречами и посещениями театров. Очевидно, он приезжал на похороны сестры, но никаких упоминаний об этом печальном событии в записях нет. То же самое наблюдается после смерти брата Еспера Аркадьевича Теляковского в августе 1908 года[3]. Единственное отражение в дневниках нашла смерть матери Теляковского в марте 1908 года, но он пишет об этом в связи с многочисленными соболезнованиями и отмененным в день похорон приемом.

После своей отставки Владимир Аркадьевич перестал делать ежедневные записи, но в тяжелые послереволюционные годы его поддерживают два москвича, корифеи Малого театра – А.И. Южин и Г.Н. Федотова. По счастливому стечению обстоятельств в ГЦТМ им. А.А. Бахрушина и в РГАЛИ сохранилась их обширная переписка в эти годы. Изданные в сборнике «Мнемозина» в логической последовательности письма «“Дорогой друг и коллега по сладостям театрального управления…”: Переписка В.А. Теляковского и А.И. Южина 1917–1924 гг.», кроме важных сведений о деятельности бывшего директора в советские годы, содержат массу бытовых подробностей жизни людей в то время. Мною составлена по такому же принципу (письма расположены в хронологическом порядке) и подготовлена к изданию переписка В.А. Теляковского и Г.Н. Федотовой. Следует отметить, что пожилой женщине и актрисе Владимир Аркадьевич пишет более откровенные и лиричные письма.

Наиболее интересным и заслуживающим доверия источником являются письма третьих лиц о событии. Их довольно трудно найти, но тем ценнее информация.

30 января 1901 года в Москве на генеральной репетиции спектакля в Малом театре с Теляковским произошел инцидент. Жена декоратора Гельцера подбежала к Владимиру Аркадьевичу и замахнулась на него со словами «Вот вам за оскорбление моего мужа»[4]. Газеты наперебой смаковали и в преувеличенном виде описывали этот случай. По правилам того времени подобное происшествие могло повлечь за собой отставку Теляковского, и в своих дневниках он уделяет этому достаточно внимания: «Собирался ехать в Петербург со скорым поездом. Днем сообщил об этом Директору. Князь отговаривал меня ехать, но я сказал, что <…> меня очень беспокоит моя мать. В 9 часов я собрался и уже надевал пальто, чтобы ехать на железную дорогу, как меня позвали к телефону из Петербурга. Мосолов мне сказал <…> что ездил к моей матери по поручению Министра, ее успокоил, и потому я в Петербурге не нужен»[5].

В ГА РФ хранятся письма К.Н. Рыдзевского[6] к А.А. Мосолову [7]. Первый в 1901 году занимает пост управляющего кабинетом Николая, второй – начальник канцелярии Министра Императорского двора, оба высокопоставленных и близких ко двору чиновника – конногвардейцы и товарищи Теляковского. В одном из февральских 1901 года писем Рыдзевский инструктирует Мосолова: «…барон просит, чтобы ты, от его имени, съездил к матери Теляковского и выразил ей горячее участие, принимаемое бароном в прискорбном происшествии, которому придают преувеличенное значение и передают в преднамеренно искаженном виде. Чтобы успокоить старуху, можно добавить, что инцидент никаких неприятных последствий для Теляковского иметь не может. Действовать надо очень осмотрительно и осторожно, чтобы чего доброго не напугать старуху твоим приездом»[8].

Еще одна подобная находка помогла в датировке карандашного наброска портрета Теляковского, сделанного Паоло Трубецким[9]. Портрет хранится в Санкт-Петербургском государственном музее театрального и музыкального искусства, но внизу рисунка только подпись скульптора и нет даты. В ГА РФ хранятся более 30 писем жены Теляковского Гурли Логиновны к своей московской подруге Марии Ивановне. В одном из них нашлось подробное описание вечера в семье Директора Императорских театров, когда скульптор и сделал набросок: «…какое мы тяжелое время переживаем… Вчера вечером у нас был Паоло Трубецкой, и когда Владимир Аркадьевич играл на рояле, а Шаляпин напевал, он нарисовал портрет Владимира Аркадьевича – замечательно хороший. Придал он всему портрету какую-то поэзию музыки, которой занимались во время рисования. Играл Владимир Аркадьевич свои собственные романсы – они очень красивы, Шаляпин чудно напевал, наверняка Вам все это понравилось бы, и я Вас вспоминала. Сегодня идет “Псковитянка”. Не знаю, в каком настроении будем ее слушать, все зависит от известий, которых сегодня еще нет…»[10] И хотя само письмо имеет только датировку 29 января, по названию спектакля удалось установить, что это 1904 год, отсюда и общая тревожность письма: два дня назад началась Русско-японская война.

В ГЦТМ им. А.А. Бахрушина хранится еще два важных для исследователя документа: аттестат Теляковского, в котором перечислена вся его трудовая деятельность и рукописная «Автобиография». Однако здесь есть нюансы. Аттестат подробно перечисляет все его назначения и полученные награды, указаны даже отпуска и заграничные командировки, но в нем нет деталей. В «Автобиографии» много мелочей и подробностей, но создавалась она автором после революции, в 1920-х годах. В письме к актеру Малого театра А.И. Южину от 9 ноября 1923 года Теляковский писал: «Когда со временем выйдет моя автобиография, которая уже почти написана мною, Вы больше ознакомитесь со мной и моим прошлым»[11]. Соединяя данные из аттестата с автобиографической рукописью, я получила много интереснейшей информации. Например, об участии Владимира Аркадьевича вместе с полком в сдерживании толпы на Ходынском поле во время торжеств по случаю коронации Николая II весной 1896 года, о его серьезных намерениях стать пианистом, о том, что более 11 лет (с 1884 по 1896 год) Теляковский успешно заведовал офицерской столовой. Вспоминая свои юные годы, петербуржец Теляковский подробно рассказывает о петербургском обществе концаXIX века: о домах и балах, на которых он бывал, об обедах, на которых присутствовал, о людях, с которыми общался. Этот пласт информации оказался востребован сегодня. Вместе с ведущим рубрики «Наследие» газеты «Санкт-Петербургские ведомости» Сергеем Глезеровым мы опубликовали на ее страницах около 10 интереснейших очерков «со слов» Владимира Аркадьевича. И материал еще далеко не исчерпан.

Можно предположить, что, желая после революции опубликовать свою «Автобиографию», бывший полковник Конной гвардии вряд ли был на ее страницах до конца откровенен.

И еще одним важнейшим источником получения информации для меня стали книги и газеты, вышедшие в эмиграции.

В «Юбилейной памятке Конногвардейца», изданной в Париже в 1931 году, я прочла следующие строки: «Мысль о составлении юбилейной истории полка зародилась в среде офицеров полка уже давно, в конце девяностых годов прошлого столетия <…> Самое собирание материалов было поручено Владимиру Аркадьевичу Теляковскому, который и занимался этим делом до назначения его Директором Императорских театров, когда за недостатком времени, должен был от этого отказаться»[12]. В Париже эмигранты конногвардейцы с большими финансовыми трудностями все-таки смогли издать три внушительных тома «Истории Лейб-Гвардии Конного полка», но реализация проекта растянулась на годы: с 1931-го по 1964-й. В 3-м томе этого большого исторического труда, там, где подробно описывается офицерское собрание в Петербурге, я снова встретила неизвестный факт биографии моего героя: «Из диванной через стеклянную дверь попадали в музей. Идея организации полкового музея возникла в 90-х годах прошлого столетия, и ее сильно пропагандировал полковник В.А. Теляковский»[13]. В подробном 4-томном издании «Россия и российская эмиграция в воспоминаниях и дневниках: Аннотированный указатель книг, журнальных статей и газетных публикаций, изданных за рубежом в 1917–1991 гг.» (М.: РОССПЭН, 2003–2006) встречаются десятки ссылок на публикации в эмигрантской зарубежной прессе, в которых упоминается имя В.А. Теляковского. Этот материал мною еще не отработан.

Говоря о так называемом русском зарубежье, стоит затронуть такую проблему, как знание исследователем языков. Мои проблемы начались еще при прочтении «Автобиографии». Владимир Аркадьевич совершенно свободно переходит на французский или немецкий языки, предполагая, что это не затруднит читателя. Каждый раз в этих местах рукописи (а они довольно обширны) я оставалась, что называется, «на берегу». Знакомство с Верой Холмовской из Углича, учителем французского языка, которая взялась помочь мне, сильно продвинуло исследование вперед. Поскольку много близких друзей, сослуживцев и родственников Теляковского эмигрировали, предполагаю, что во французских архивах могут находиться интересные материалы, но освоение этого сегмента информации пока в будущем.

Так как Теляковский был публичной личностью и много общался с артистами, то существует довольно большое количество упоминаний о нем в многочисленных опубликованных мемуарах и воспоминаниях артистов. Но, как правило, это не очень значительные факты, в основном личные впечатления мемуариста. Вот отрывок из «Записок» Ю. Юрьева: «...В.А. Теляковский до своего назначения на пост Директора управлял Московскими Императорскими театрами. Бывший конногвардеец, он начал свою театральную деятельность в Москве, будучи в чине полковника, и еще долгое время почему-то не расставался с военной формой, носил мундир, лишний раз напоминавший, что он из иной среды, не театральной, а это служило обильной пищей для всевозможных эпиграмм, подчас весьма злых, подчас весьма остроумных, но все же не очень верных по существу. Тем не менее, среди московского артистического мира, он сумел снискать симпатии своим тактом, личным обаянием, отсутствием бюрократизма и несомненной преданностью театру»[14]. В этих строчках есть интересное наблюдение: артист Юрьев не понимает, зачем полковник Теляковский, управляя театрами, продолжает носить мундир. Ответ находим в записке друга-конногвардейца Митрофана Марченко: «На письме барона Фредерикса Военный министр написал приблизительно следующее: “Мундир по гвардии кавалерии сохранить, ибо сей офицер с пользою сможет послужить и на военной службе”. О сохранности мундира нечего и беспокоиться. Этот вопрос решится в самом положительном смысле. Твой Марченко. 1898 г.»[15]. Очевидно, что ценность мундира для офицера была неясна актеру. Только в 1901 году, встав во главе Императорских театров и вернувшись в Петербург, Владимир Аркадьевич вышел в отставку и пошил первое статское платье.

Чтобы понять мотивы поведения, принятия решений Теляковским, я с удовольствием читаю все доступные мемуары: написанные сослуживцами по Конной гвардии, просто ровесниками, очевидцами тех же событий. Это дает возможность лучше понимать атмосферу, в которой жил и работал Владимир Аркадьевич.

Очевидно, что место рождения и место упокоения человека – это две ключевые точки в биографии. В мае 2013 года, в начале своих исследований, я приехала в Петербург, чтобы найти место упокоения В.А. Теляковского на Серафимовском кладбище. Большое семейное захоронение (кроме самого Владимира Аркадьевича, там же похоронены: его жена Гурли Логиновна, два сына Вячеслав и Всеволод и жена Вячеслава) выглядело более чем скромно. Там стояли серые бетонные кресты, летом холм зарастал высоким папоротником. Казалось, о достойном надгробии для Директора Императорских театров, человека, много сделавшего для русской культуры, можно было только мечтать. Однако уже через два года, в августе 2015-го, я стояла на том же месте, приехав на торжественное открытие прекрасного памятника на могиле Теляковского. Мою инициативу поддержал художественный руководитель Александринского театра народный артист России В.В. Фокин. Он все организовал очень по-театральному, это понравилось бы Владимиру Аркадьевичу. В день рождения Теляковского (155 лет со дня рождения), 7 февраля 2015 года на сцене Александринки был сыгран спектакль «Маскарад. Воспоминания будущего», часть сбора от которого пошла на оплату создания и установки памятника. Руководство Серафимовского кладбища в лице директора Александра Скрыдлова также пошло навстречу в разработке внешнего вида надмогильного сооружения, выполненного в стилеXIX века. Так общими усилиями удалось успешно завершить этот проект.

Так случилось, что у детей Владимира Аркадьевича не было потомков, и кроме большой теоретической исследовательской деятельности, я взяла на себя труд проведения практических мероприятий, направленных на сохранение доброй памяти о членах семьи Теляковских.

Примечания

1. Государственный центральный театральный музей (далее – ГЦТМ) им. А.А. Бахрушина. Архивно-рукописный отдел (далее – АРО). Ф. 280

2. См.: Новое время. 1900. 1 февр. С. 1 (некролог).

3. См.: Речь. 1908. 2 авг. Некролог.

4. Теляковский В.А. Дневники Директора Императорских театров. 1898–1901. М.: Артист. Режиссер. Театр, 1998. С. 487–491.

5. Там же. С. 491.

6. Рыдзевский Константин Николаевич (1852–1929) – русский государственный деятель, генерал от кавалерии, эмигрант.

7. Мосолов Александр Александрович (1854–1939) – придворный чиновник, дипломат, генерал-лейтенант от кавалерии, эмигрант.

8. Государственный архив Российской Федерации (далее – ГА РФ). Ф. 1001. Оп. 1. Ед. хр. 544. С. 135.

9. Трубецкой Паоло Петрович (1866–1938) – русский художник и скульптор, работал в Италии, Англии, Франции.

10. ГА РФ. Ф. 1019. Оп. 1. Ед. хр. 2110. С. 20–21.

11. Мнемозина: Документы и факты из истории отечественного театра XX века. М.: Артист. Режиссер. Театр, 2004. Вып. 3. С. 189.

12. Юбилейная памятка Конногвардейца. 1730–1930. Париж, 1931. Стр. 40.

13. История Лейб-Гвардии Конного полка. Париж, 1964. Т. 3. С. 99.

14. Юрьев Ю. Записки: В 2 т. Л.; М.: Искусство, 1963. Т. 2. С. 434–436.

15. ГЦТМ им. А.А. Бахрушина. АРО. Ф. 280. Ед. хр. 393.